У меня всё хорошо, но, как и каждый день в течение последних нескольких месяцев, я начинаю утро с чтения новостей и ответов на электронные письма о нарушениях прав человека в Афганистане и общения с правозащитниками. Я всегда готова защищать права женщин.

Я родилась в крайне маргинализованном сообществе в Афганистане, где женщины систематически подвергались дискриминации. В моей деревне не было школ для девочек и не было женщин, которые могли бы хоть немного читать и писать. Мне повезло, что родители способствовали получению мною образования и жили в местах, где у меня был доступ к образованию. Уже в средней школе меня беспокоила дискриминация женщин. Мне удалось довольно рано осознать, что это огромная проблема, и я решила работать над её решением. Я представляла себе будущее, в котором все мужчины и женщины будут иметь равные права и возможности. До краха правительства в 2021 году я была членом Афганской независимой комиссии по правам человека (АНКПЧ), в которой руководила Отделом по продвижению и защите прав женщин (ОЗПЖ). На этой должности я работала непосредственно с жертвами насилия, государственными органами, гражданским обществом и международным сообществом. Моей целью было способствовать улучшению правосудия в стране в целом и, в частности, защиты прав женщин.

В основном я участвовала в разработке различных законодательных реформ по гендерным вопросам, таким как брак, проверка девственности, развод, права трансгендеров и сексуальные домогательства. В особенности я выступала за участие женщин в жизни афганского общества. Как руководитель отдела по защите и продвижению прав женщин я имела возможность ставить стратегические и политические цели, и готовить планы их реализации. Например, под моим руководством мы разработали и внедрили меры, которые улучшили координацию и взаимодействие между различными государственными органами. Особое внимание я уделяла случаям сексуального домогательства и насилия в отношении женщин. Также важно, чтобы афганские женщины могли участвовать в процессе мирного урегулирования. Каждый год моя команда регистрировала и обрабатывала около 5000 случаев домашнего насилия. Мы помогали пострадавшим в доступе к судебным органам.

До прихода к власти талибов у нас была правовая и политическая база для защиты и продвижения женщин-адвокатов по правам человека. Различные лица и организации, принимавшие решения, проявляли твердую политическую волю в поддержку женщин-адвокатов. Однако в то же время имелись постоянные угрозы безопасности. В 2020 году убили мою коллегу, и нас неоднократно запугивали. Каждый день мне поступали сообщения от правозащитников об угрозах, которые они получали как от полевых командиров, так и от талибов. Однако те, кто сталкивался с серьезными угрозами, все же находили способы вести правозащитную деятельность до прихода к власти талибов в прошлом году. На сегодняшний день ситуация кардинально изменилась. Нет ни закона, прямо защищающего права человека, ни единого специализированного юриста, ни суда, который наказывал бы за насилие против женщин. С политической точки зрения действующему режиму не хватает политической воли, чтобы гарантировать права женщин. Правозащитники сегодня притесняются, им приходится скрываться из-за своей активной позиции. Некоторым угрожают, других сажают в тюрьму, пытают и даже убивают. Фактически, для них во всем Афганистане не осталось безопасного места.

Во время моей работы в Афганской независимой комиссии по правам человека я выступала за наказание виновных в насилии против женщин. Некоторые из них были членами Талибана, а другие — влиятельными людьми, обладающими значительной политической, экономической и социальной властью. После того, как талибы вернулись к власти, этих преступников освободили из тюрьмы, и с тех пор они неоднократно звонили, угрожали мне и моей семье и разыскивали нас. До эвакуации мы прятались и отключали мобильные телефоны. Моя семья и я получили помощь и покинули страну, в то время как мне пришлось наблюдать, как мои многолетние усилия и надежды внезапно рухнули. Я оставила всё позади: карьеру, основы, которые я заложила для перемен, и результаты своей работы за эти годы. Для меня это было полной катастрофой. Даже по прошествии нескольких месяцев я всё ещё не могу преодолеть последствия травмы и стресса, связанного с ней.

В настоящее время руководство АНКПЧ полностью эвакуировано, и мы пытаемся вывезти оставшихся сотрудников. Деятельность АНКПЧ в Афганистане приостановлена. Наш офис занят талибами, которые никого не пускают в здание. Я и мои коллеги занимаемся волонтерством в защиту прав женщин. Если нынешние политические репрессии продолжатся, правозащитницы будут подвергаться дальнейшим преследованиям и заключению под стражу.