Условия содержания Марии Колесниковой существенно отличаются от условий содержания большинства осужденных. По её словам, она находится под более пристальным наблюдением со стороны тюремной администрации и относится к ней как к человеку, склонному к проявлению экстремизма. На одежде она носит желтую бирку, как и другие осужденные по определенным статьям Уголовного кодекса Беларуси.

Г-жа Колесникова фактически имеет право как на короткие, так и на длительные свидания с родственниками, особенно на общение с отцом. Однако недавно администрация колонии подвергла её двум штрафам, лишив возможности встречаться с отцом. К примеру, первый штраф был вынесен по заявлению о якобы грубом обращении с сотрудником исправительной колонии. Во время вынесения первого штрафа администрация колонии усмотрела в её поведении очередной проступок. Её обвинили в том, что она перебила начальницу колонии во время вынесения штрафа. В результате г-же Колесниковой было отказано даже в кратком свидании. Что касается регулярных визитов, то их бывает три в год, как коротких, так и продолжительных. Общаться с друзьями и гражданами Беларуси она могла только посредством писем, но сейчас у нас есть подтвержденная информация о том, что и письма, которые она пишет, и письма, которые ей отправляются, не доходят до адресата. Единственным средством связи, которое мы можем считать относительно стабильным, являются телефонные звонки (и видеозвонки).

Она может поговорить со своими адвокатами, но не тогда, когда захочет. Во-первых, в Исправительной колонии № 4 нет отдельных комнат для встреч заключенных со своими адвокатами. Встречи проходят в том же помещении, где и краткие встречи с родственниками заключенных. Поэтому ни один адвокат не может иметь доступа к своим клиентам в то время, когда кто-то другой встречается с родственником. Во-вторых, встречи с адвокатами возможны только по письменному заявлению заключенного, сделанному в нерабочее время.

Я не могу утверждать это. Не было ситуации, чтобы я не смог встретиться с ней по приезде в Гомель. Однако иногда мне удавалось встретиться с ней всего на пять-шесть минут, и, конечно, этого недостаточно, чтобы дать ей юридическую консультацию. Бывало и так, что сотрудники колонии сообщали мне, что не получали заявления от Марии Колесниковой, хотя Мария, по её собственному утверждению, всегда подает такие заявления заранее.

Я могу только попробовать это сделать. Например, можно подать жалобы против штрафов, которые затем будут рассмотрены местным судом. Однако я не знаю ни одного случая, когда после подачи жалобы против штрафа он действительно был бы снят. В целом штрафы можно обжаловать, но мы можем лишь высказать свое мнение и свою точку зрения. В конце концов только чиновники имеют право принимать решения по этому вопросу.

Она не может делать публичные заявления. Теоретически к Марии Колесниковой могли бы допустить журналистов и телеведущих, и она могла бы дать им интервью. У заключенных есть права, и одним из них является право иметь и выражать свое мнение, и это право никоим образом не должно ограничиваться. Однако на практике единственные люди, с которыми она встречалась за стенами тюрьмы, — это её адвокаты. Мы надеемся, что она сможет увидеть своего отца и всех остальных как можно скорее.